Поэтика за чайным столом и другие разборы - Страница 287

287

604

Но дважды блажен дерзновенный узник, который посильно отмстил познавшему предмет его восхищения функционеру, познав <…> супругу последнего, где любовный треугольник предстает в виде одновременно рыцарской мести и извращенной страсти, описываемых в высоких эпико-романтических тонах.

605

О сходных приемах у Лимонова см.: Жолковский 2005б [1989].

606

Расщепление налицо уже между эпическим прославлением героя в третьем лице и лирической установкой на первое лицо.

607

Это еще один случай, когда два варианта одного и того же — «декадентского» — мотива трактуются как взаимно контрастные, причем здоровая эротика берет на себя роль вот именно здорового начала.

608

В другом случае на рассказчика прутковского типа игриво возлагается роль заключенного подпольщика, использующего, на манер Чернышевского, Морозова и Ленина, свой тюремный досуг для работы.

609

Отметим амфибрахические строки Спросил пластилину и гипсу и здоровой эротикой фабул и форм и дактилическую: По окончаньи все роздал, богатые также аллитерациями.

610

Он отмечает деликатность — по крайней мере вербальную, характерную для Мажорет при всей ее половой распущенности.

611

Особенно поскольку его половые органы описываются как инструмент, ублажающий женщину, реже — мужчину, а в клинических случаях — четвероногого друга.

612

Дополнительный эффект поставляется биографическим контекстом фрагмента. Прототип пушкинской Зизи — Евпраксия (Зизи) Вульф — «была полновата», и у Пушкина с ней были «талии одного размера», как сам он гордо упоминает в письме к ее брату, Алексею Вульфу. Таким образом, «сравнение <…> со стройной рюмкой <…> было шуткой» (см.: Набоков 1998: 425), а талия — как одновременно и ее и его собственная — оказывается в половом отношении нейтральной.

613

Вспомним, что в «Онегине» есть еще одно упоминание о кристалле — том магическом кристалле, сквозь который поэт видит даль своего свободного романа.

614

Ср. также: мужайтесь (о книгах, остающихся непрочитанными), более мужественное население (т. е. мужчины), лицо полковника (Андропова) <…> возмужало (при ответе на трудный вопрос).

615

Ср. также: возмужание Палисандра в кельях Новодевичьего монастыря, которое достойно сожаления, в отличие от парижской искушенности Брикабракова в сексуальных вопросах; все еще сильный мужской первичный признак (в остальном сенильного Брежнева); и другой первичный признак, на этот раз самого Палисандра, выражающий свое мужественное сострадание жене Брежнева, причем «развратное» начало передается также метастилистической, до манерности изысканной перифрастической риторикой этого пассажа (в котором каламбурно обыгрываются всякого рода знаковые и лингвистические категории: восклицательный знак моего отличия, первичный признак мужественного сострадания <…> беспощадно пронижет <…> междометие ее женственности… (с. 179); мужиковат-с, — признание Стрюцкого в казарменности его обращения с женщинами).

616

Здесь также имеют место военно-революционные оттенки: с энтузиазмом мужествуя с непогодой, борясь и шествуя в едином строю (с. 109). Мотив «выдерживания испытаний» отсылает к песне, популярной в революционных кругах, положенной на слова стихотворения Н. М. Языкова «Пловец» («Нелюдимо наше море…»): Будет буря, — мы поспорим И помужествуем с ней <…> Там, за далью непогоды…

617

Палисандр не только обнажает свою дальнейшую речь от первого лица среднего рода, но и металингвистически указывает на раннее предвестие такого дискурса: свое любимое автоописание в пока что несемантизированном среднем роде: дерзающее лицо. Возможным источником этого глубоко неопределенного лица могло послужить значительное лицо из гоголевской «Шинели». Ср. также гендерно амбивалентное оно героя «круговой новеллы» в главе XX («Появление фигуры») «Козлиной песни» Вагинова [Вагинов 1928: 106].

618

Некоторыми важными интертекстуальными источниками являются тут дядя Тоби из «Тристрама Шенди», потешные войска из «Петра Первого» А. Н. Толстого, «Бумажный солдатик» Окуджавы и, возможно, фильм Ильи Авербаха «Монолог» (Ленфильм, 1972), с его темой оловянных солдатиков.

619

Пример макабрического юмора — замечание Палисандра о том, что актеры творили <…> талантливо, с огоньком (с. 200): советским журналистским клише описываются действия поджигателей.

620

Впервые: Жолковский А. К. Блуждающие сны: Из истории русского модернизма. М.: Советский писатель, 1992. С. 210–244.

621

Об осмеянии различных культурных стереотипов как конструктивном принципе поэтики Ильфа и Петрова см.: Щеглов 1986; Щеглов 1990–1991; Щеглов 2012 [1975].

622

«Я хотел бежать… и не мог» («Капитанская дочка», глава 3).

623

См.: Katz 1984: 5, а также Гершензон 1926; Ремизов 1977.

624

О царском выходе ; фабрика-кухня — возможный намек на «Зависть» Олеши.

625

Глава в целом оказывается, таким образом, своего рода двухчастным трактатом об официальной портретной живописи, традиционной и авангардной.

626

Об этом инвариантном сюжете Ильфа и Петрова см.: Жолковский, Щеглов 1975: 158, 162–167.

627

287